Сны поездов

Соединяя в себе, подобно древнему псалму, печаль и свет, книга признанного классика современной американской литературы Дениса Джонсона (1949–2017) рассказывает историю отшельника поневоле, жизнь которого, охватив почти две трети ХХ века, прошла среди холмов, рек и железнодорожных путей Северного Айдахо. Главный герой книги — сирота Роберт Грэйньер, который всю жизнь занимался самой непритязательной работой: валил лес на северо-западе США, помогал строить мосты и железные дороги, перевозил людей и грузы. У него были дом, жена и маленькая дочь, но он потерял их в пожаре в 1920 году. На пепелище он построил хижину, в которой прожил следующие 48 лет — по большей части в одиночестве, в окружении дикой природы. К этому бесхитростному основному сюжету Джонсон добавляет несколько побочных, вставные эпизоды кажутся спорными, но они в своем ключе обогащают эту историю. В прозе Джонсона, в которой выверено каждое слово, парадоксальным образом сочетается масштабное и индивидуальное.

Критики относят «Сны поездов» к «обретенной классике» — текстам, которые дошли до читателя с большим опозданием. В произведении Джонсона видят роман-побратим «Стоунера» Джона Уильямса, ведь в центре сюжета история безрадостной, полной горечи жизни американского обывателя родом из XIX века. Однако авторы решают совершенно разные задачи. «Сны» — текст, который только поначалу притворяется реалистическим. Это невероятно поэтичный и мифологизированный текст. Это повесть о мире, в который, несмотря на переполняющие его страдания, то и дело прорывается надмирная красота: постичь, запечатлеть, выразить ее словами не под силу главному герою — ее может свидетельствовать лишь кто-то, свободный от помыслов и воспоминаний, от тревог и надежд, от речи, от самого языка. Таким мог бы быть сон, привидевшийся поезду, — если бы поезда могли видеть сны.

«Грэйньер наслаждался этой работой, мышечным на­пряжением, пьянящей усталостью, глубо­ким отдохновением в конце дня. Ему нра­вилось, каким всё вокруг было огромным, нравилось ощущать себя забытым и зате­рянным, а ещё ему казалось, что здесь, под присмотром всех этих деревьев никакая опасность к нему не подберётся».

«Он прекратил разговаривать сам с собой — было неловко делать это в присутствии животного».